Уилт - Страница 48

И постепенно ее отвращение к самой себе перешло в гнев и холодную ненависть к Прингшеймам. Она на них отыграется. Они еще пожалеют, что встретили ее. Ева встала, открыла ящик, вытащила спасательные жилеты и перебросила их за борт. Затем она надула матрац, опустила его в воду и сама перебралась через борт. Спустившись в воду,. она улеглась на матрац. Он угрожающе раскачивался, но Ева не боялась. Она мстила Прингшеймам, и ей было наплевать, что произойдет с ней самой. Она осторожно гребла, подталкивая спасательные жилеты впереди себя. Ветер дул в спину, и матрац двигался легко. Через пять минут она уже обогнула камыши, и теперь ее нельзя было увидеть с катера. Где-то впереди была открытая вода, баржи, а значит, и земля.

Тут она поняла, что ветром ее матрац прибивает к камышам. Дождь прекратился. Тяжело дыша, Ева лежала на матраце. Если избавиться от спасательных жилетов, то будет легче. С катера все равно до них не добраться. Она стала заталкивать их в камыши, но вдруг остановилась. Может, один стоит оставить? Она отцепила один жилет от общей связки и умудрилась надеть его на себя. После этого она снова легла лицом вниз на матрац и начала грести по течению в ту сторону, где протока расширялась.

Салли прислонилась к двери и с отвращением посмотрела на Гаскелла.

– Ну и дурак же ты, – сказала она. – И зачем тебе надо было все выбалтывать? Что ты теперь собираешься делать?

– Разведусь с тобой для начала, – сказал Гаскелл.

– Я отсужу у тебя по алиментам все, что у тебя есть.

– Ничего подобного. Ты не получишь ни цента, – заявил Гаскелл и выпил еще водки.

– Да раньше ты сдохнешь, – сказала Салли.

– Я сдохну? – Гаскелл усмехнулся. – Уж если кто и сдохнет, так это ты. Крошка с сиськами тебя прикончит.

– Она остынет.

– Думаешь? Попробуй открыть дверь и убедись. Давай, отпирай дверь.

Салли отошла от двери и села.

– На этот раз ты действительно влипла, – сказал Гаскелл. – Надо же тебе было подобрать чемпионку по борьбе.

– Пойди и успокой ее.

– Ни за что. Я скорее выйду с завязанными глазами против носорога. – Он улегся на койку со счастливым выражением лица. – Знаешь, во всем этом есть нечто смешное. Тебе стоит взяться за эмансипацию неандертальца. Женская эмансипация в эпоху палеолита. Она – Тарзан, ты – Джейн. Завела себе зверинец.

– Очень смешно, – сказала Салли. – А твоя какая роль?

– Я – Ной. Скажи спасибо, что у нее нет пистолета. – Он положил голову на подушку и уснул.

Салли сидела, глядя на него с ненавистью. Она была напугана. Евина реакция оказалась такой бурной, что Салли потеряла уверенность в себе. Гаскелл прав. В поведении Евы есть что-то доисторическое. Она вздрогнула, вспомнив темную фигуру, надвигающуюся на нее на палубе. Салли встала, пошла на камбуз и отыскала длинный острый нож. Потом вернулась в каюту, проверила, хорошо ли закрыта дверь, легла на койку и попыталась заснуть. Но заснуть не удавалось. Снаружи доносились какие-то звуки. Волны бились о борт катера. Завывал ветер. Господи, как же все запуталось. Салли покрепче сжала нож и принялась думать о Гаскелле и о том, что он сказал насчет развода.

Питер Брейнтри сидел в кабинете стряпчего мистера Госдайка и обсуждал с ним проблемы, связанные с Уилтом.

– Они держат его с понедельника, а сегодня четверг. Насколько я знаю. они не имеют права держать его так долго, не пригласив к нему адвоката.

– Если он не просит адвоката, а полиция хочет его допросить, и он согласен отвечать на вопросы и отказывается пользоваться своими юридическими правами, то, честное слово, я не знаю, что я могу здесь сделать, – говорил мистер Госдайк.

– Вы уверены, что ситуация именно такова? – спросил Брейнтри.

– Насколько мне удалось выяснить, именно такова. Мистер Уилт не просил свидания со мной. Я разговаривал с инспектором, который ведет это дело, я уже говорил вам об этом, так вот, совершенно очевидно, что по какой-то необъяснимой причине, мистер Уилт готов оказывать полиции помощь в расследовании, пока они считают это необходимым. Если же человек отказывается воспользоваться своими юридическими правами, то он сам несет ответственность за возможные последствия.

– Вы абсолютно уверены, что Генри отказался встретиться с вами? Может, полиция вас обманула?

Мистер Госдайк покачал головой.

– Я много лет знаю инспектора Флинта, – сказал он, – и он не тот человек, чтобы не дать подозреваемому воспользоваться своими правами. Простите, мистер Брейнтри, я хотел бы помочь, но в данных обстоятельствах боюсь, честно говоря, что я ничего не смогу сделать. Склонность мистера Уилта к обществу полицейских мне совершенно непонятна, но у меня нет никаких оснований вмешиваться.

– Вы уверены, что они не применяют к нему каких-нибудь суровых мер или чего-нибудь в этом роде?

– Дорогой мой, какие суровые меры? Вы насмотрелись слишком много фильмов по телевизору. У нас в стране полиция не прибегает к насилию.

– Они были очень грубы, когда разгоняли демонстрацию наших студентов, – заметил Брейнтри.

– Ну, студенты – совсем другое дело, а студенты, принимающие участие в демонстрациях, получают по заслугам. Политические провокации это одно, а такие убийства на семейной почве, в одном из которых ваш приятель мистер Уилт, по-видимому, замешан, совсем Другое. Честно могу признаться, что за мою долгую практику мне не приходилось сталкиваться с делом, в котором полиция бы не цацкалась с домашним убийцей и не относилась бы к нему, я бы даже сказал, с симпатией. В конце концов, они все тоже женатые люди, а потом у мистера Уилта ученая степень, и это немаловажно. Если вы профессионал, – а несмотря на всякие разговоры, преподаватели техучилища в какой-то степени все же профессионалы – можете быть уверены, что полиция ничего неподобающего себе не позволит. Мистер Уилт в полной безопасности.